Кстати, кто-нибудь из Названцев ест\ел человечину?
Как на постоянной основе, так и "один раз, по пьяни" или "разок пожевал - не каннибал"?
Можете написАть под новым ником, через анонимайзеры
Хотите - публично, хотите - в личку, конфиденциально
Как на постоянной основе, так и "один раз, по пьяни" или "разок пожевал - не каннибал"
?Можете написАть под новым ником, через анонимайзеры
Хотите - публично, хотите - в личку, конфиденциально
История длинная, но со вкусом... супчика
Показать скрытый текст
Моя тетя родилась 26 июня, поэтому она любит праздновать день рождения на даче с шашлыками, купанием в озере и вечерними посиделками перед костром. Обычно старшеклассники не любят посиделки с родственниками, но только не я. У меня классная родня. Я и мои двоюродные братья - Макс и Ваня - любим проводить время на даче: гонять на велике, купаться и печь на костре картошку, сосиски и жарить хлеб. А в последнее время мы увлеклись ужастиками и страшными историями из реальной жизни.
Вот и в это лето мы с мамой и папой купили классный мобильник в подарок от нашей семьи, всякие вкусности и поехали на дачу к дяде и тете. Гостей было довольно много. Из ребят 15-16 лет, кроме меня и моих двоюродных братьев, были еще две девчонки, дочери дядиных друзей - Ника и Света. Мы классно повеселились, а вечером взрослые сидели за вином и шашлыком, а мы сидели вокруг костра, жарили сосиски и мой брат предложил рассказывать страшные истории. Это было здорово, но почти все истории, которые рассказывали, я уже читала в сети или слышала от друзей. Хотелось услышать что-то новенькое и, что особенно важно, реальное. Ведь не секрет, что большинство таких историй выдуманные. Поздно вечером некоторые гости уехали, в том числе и Света со своими родителями, но большинство остались ночевать. Мы засиделись за полночь. Родители нас не трогали, ведь праздник же, да к тому же у нас каникулы, а у взрослых выходные.
Наконец, Максимка пошел спать, а Ванька решил видимо приударить за Никой и позвал ее погулять. Я уже собралась было идти ложиться спать, как увидела тетю Олю. Она позвала меня:
- Полина, ты еще не спишь? Слушай, помоги мне, пожалуйста, убрать грязную посуду и еду. strashilka.com
Я согласилась, поскольку спать мне пока совершенно не хотелось. Мы все помыли и убрали и сели на кухне попить чаю. Тетя Оля расспрашивала меня о школе, друзьях, рассказывала всякие смешные вещи про Ваньку и Макса. Но вдруг когда я упомянула о том, что интересуюсь страшными историями из реальной жизни, читаю их в сети и сохраняю особенно страшные на компе, она изменилась в лице, побледнела, заволновалась. Тетя схватила меня за руку и стала убеждать, что это очень опасно и неправильно, что нельзя совать нос в такие вещи, особенно если они к тебе не имеют отношения, что можно накликать беду и тому подобное. Ее буквально трясло, она брызгала слюной и почти кричала, несмотря на поздний час. Я страшно удивилась, чего это она так переволновалась. Более того, она страшно рассердилась на своих сыновей, за то, что и они увлекаются страшилками и пообещала, что они об этом горько пожалеют. Мне и в голову не приходило, что она не курсе их увлечения. Мои родители знают, что я люблю страшилки и совершенно спокойно к этому относятся, папа даже подшучивает надо мной.
Я торопливо пообещала тете, что больше не буду читать страшные истории и очень озадаченная пошла спать. Но заснуть мне так и не удалось, настолько я удивилась и даже чуть-чуть напугалась. Повертевшись часа два с боку на бок, я надела-халат и вышла на кухню попить чайку, к моему удивлению я увидела там дядю, который сидел за столом, пил пиво и курил. Он увидел меня и спросил:
- Что, Поля, не спится? Вот и мне тоже.
Я решила сказать ему про разговор с тетей в надежде, что дядя что-нибудь мне расскажет, что объяснит ее странное поведение:
- Понимаешь, дядя Андрей, мы с тетей болтали и я упомянула про то, что люблю страшные истории из жизни, а она так расстроилась, рассердилась, почти накричала на меня. Что в этом такого?
Дядя тяжело вздохнул и закурил следующую сигарету:
- Не обижайся на нее, Полина. Я тебе кое-что расскажу, наверное, нужно, чтобы ты знала.
Дядя налил мне чаю и начал свой рассказ:
- Я встретил Олю 21 год назад, когда ей было всего 19 лет. В начале 90-х годов мы с твоим папой решили заняться бизнесом. Мы были молодые и наивные парни, только окончившие институты, нам хотелось хорошо устроиться в жизни, зарабатывать для своих семей. Твой папа уже ухаживал за твоей мамой, а я еще был свободен. В бизнесе мы ни черта тогда не понимали, связей не было, больших денег тоже. Прогорели бы, конечно, но нам помог знакомый твоего деда, нашего отца, - человек солидный, в летах, бывший аппаратчик. Он дал советы, куда бежать, кому взятку дать, где товар закупить, рассказал, что да как, где-то и словечко замолвил. Он же и присоветовал везти всякие буржуйские сладости и напитки продавать в провинцию, мол, туда мало кто добирается, все норовят в Москве, да в Питере торговать. Все думают, что из провинции денег не выжмешь, а там есть преимущество - конкуренции нет такой, как в столице. Уж не знаю, прав он был или нет, но мы согласились.
Вот, значит, мы с твоим отцом, купили товар, привезли его во Владимирскую область, в старый русский город Муром. Тогда это, честно сказать, была порядочная глухомань. Стали торговать. И, что удивительно - дело пошло! Работали, что называется, без выходных, без проходных. В общем, довольно быстро твой отец поехал снова за товаром и выручку повез в Москву. Я остался и решил устроить себе выходные - выспался и пошел гулять в парк. Там я и познакомился с Олей. Она сразу поразила меня своей красотой и утонченностью.
Дальше события развивались стремительно. Позвонил твой отец, сказал мне, что деньги довез в целости и сохранности, товар закупил, но вот только сильно заболел - подхватил ангину. Короче говоря, ему пришлось задержаться в Москве на несколько дней, пока не поправится. Все это время я встречался с Олей и она нравилась мне все больше и больше. Оля познакомила меня со своим старшим братом Олегом. Он оказался отличным парнем, был спортсменом, занимался дзюдо. В 90-е годы многие молодые люди спивались или шли по кривой дорожке, с ним такого не могло случиться, он был надежный, правильный. Мы отлично поладили.
Конечно же, я понимал, что вскоре нам с твоим папой придется вернуться в Москву и это придало мне решимости. Именно, поэтому я спросил у Оли, не представит ли она меня родителям. В этот момент у нее настроение как-то испортилось что ли. Она сказала, что отец от них ушел, когда ей было девять лет, а Олегу двенадцать. Я признаться подумал, что он ушел к другой женщине, но Оля пояснила, что нет. Просто ушел, не к кому-то, а от матери и они понятия не имеют где он и что с ним теперь. Мама же больше замуж не выходила. Я не стал расспрашивать про развод, но поинтересовался, не познакомит ли она меня с мамой. Оля сильно разволновалась, но кивнула и пригласила меня в гости в субботу.
Тем временем приехал твой папа, мы снова много работали и времени для встреч с Олей у меня стало меньше. Я все рассказал брату о моей новой девушке и о том, как сильно она мне нравится и он посоветовал кроме дежурных цветов купить ее маме что-нибудь еще в подарок, какую-нибудь красивую вещицу. Я одобрил эту идею. Вот наступила суббота, я собрался, купил цветы и захватил подарок - набор из блюда, серебряной лопаточки и серебряного ножика для торта. За десять минут до назначенного времени я был на месте.
Квартира у них была трехкомнатная, все было прибрано, но ремонт здесь явно делали очень давно. Мама у Оли и Олега была симпатичная, хорошо выглядела, но показалась мне немного странной что ли. Во-первых, когда Оля нас знакомила, мне почудилось, что Антонина Степановна, так звали ее маму, меня внимательно осмотрела и чуть ли не обнюхала - такое складывалось впечатление. Во-вторых, она с удовольствием приняла цветы, но от коробки с набором столовых приборов для торта отдернула руки и раздражено попросила дочь "унести это в кухню". Это тоже показалось мне странным, поскольку Антонина Степановна даже не видела, что там внутри. Стол был накрыт как полагается - колбаска, сырок, салатики, курочка с картошкой. В общем, все как у всех в те времена. Мы пообедали, поговорили и странное впечатление, появившееся при знакомстве, у меня исчезло.
Так шло время. Мы с твоим папой работали, я встречался с Олей, уже влюбился в нее по уши, общался с ее мамой и братом. И все было хорошо. Я признался Оле в любви и позвал ее замуж, она согласилась. Мы решили, что расскажем все ее маме во время поездки на дачу. Мы с Олей приехали туда в субботу около полудня. Мама уже была там, она уехала в пятницу вечером. Я сильно волновался - вдруг мама категорически будет против свадьбы - но держался. Мама была в приподнятом настроении и пообещала угостить нас вечером вкусным супчиком, а пока предложила нам пойти искупаться на местное озеро. Я обрадовался, но не успели мы отправиться на пляж, как я заметил, что Оля очень взволнована и подавлена. Я прямо спросил ее, в чем тут дело, тогда она еще больше помрачнела и начала, истерически крича, уговаривать меня уехать немедленно обратно в Муром. Я страшно удивился, тем более, что именно за ужином я и планировал попросить у Антонины Степановны руку и сердце ее дочери.
Я попросил объяснить мне все, но у Оли началась настоящая истерика. Ни о каком купании речи уже быть не могло и мне пришлось почти насильно отвести ее домой.
Тут дядя замолчал и тяжело перевел дух. Я не торопила его, хотя любопытство так и разбирало. Он сделал несколько больших глотков из кружки с пивом и снова вздохнул:
- Эх, не знаю даже, Полина, не рано ли я тебе все это знать, но все равно рассказать придется... Короче, притащил я рыдающую Олю домой, хотел воды ей налить и пошел на кухню, а там ее мать свой супчик поганый готовит. Я глазам своим не поверил, подумал даже, что с ума схожу. На разделочной доске лежали две ручки детские ребенка лет двух или трех, рядышком картошечка в миске с водой почищенная, морковка, луковка и много трав каких-то разных. А на плите стоял чугунок с водой старый закопченный, такие раньше в деревнях были, еще при царе...
Оля тут же сознание потеряла, а ее мать как меня увидела, так за нож схватилась. Как я там от страха не умер, не знаю - глаза у нее безумные стали, почти белые, рот в ухмылке перекошен, волосы распущенные на лицо прядями падают. Вот прямо чистый портрет Бабы-Яги. Но самое страшное, что я увидел, на полу у кухонного стола детская одежда лежала, а в тазу детская головка отрезанная вся в крови. Я понял, что нельзя терять ни минуты, эта безумная меня живым отсюда не выпустит. Оно и понятно. Схватил я стул и со всего размаху швырнул в нее, она равновесие потеряла, а я ее хватил изо всех сил по голове чугунной сковородой, которая на стене висела. Когда она вырубилась, я наскоро связал ей руки и ноги бельевой веревкой и кинулся ментам звонить.
В общем, ее забрали, разбирательство было. Оказалось, что этим богомерзким супчиком она своих детей с раннего детства кормила, каждое полнолуние. Олег не знал, из чего его готовили, а Оля знала к тому времени уже год - мать все рассказала, когда ей восемнадцать лет исполнилось. Говорила, что для здоровья полезно, человечину есть, приводила в пример, что Оля с Олегом никогда ничем не болели, кроме простуды, да и то очень редко. Говорила, что людоедов все беды и напасти стороной обходят, что им по жизни везет. Сказала, что Оля ее понять пока не может, потому что у нее своих детей пока нет, а потом все поймет и спасибо ей скажет. Рассказала Олина мать и о том, что женщина, которая в полнолуние своих детей супчиком из человечины кормить станет, превратится в подобие ведьмы, поэтому не сможет серебро и освещенные предметы трогать.
В общем, назначили ей судебно-медицинскую экспертизу и признали совсем сумасшедшей, упекли в сумасшедший дом. Олег не перенес того, что его мать людей убивала, детей и их с сестрой человечиной кормила. Он повесился на даче в сарае. Оля чуть с ума не сошла, в больнице лежала, долго потом на таблетках сидела. Я уж думал, что не выкарабкается, но постепенно все успокоилось. Мы поженились, уехали в Москву. Твой отец бизнес поднял, а я нашел хорошее место в крупной фирме. Все наладилось. Только перед рождением Ваньки мне сообщили, что Антонина Степановна из сумасшедшего дома сбежала. Я не стал Оле говорить и правильно. Ваньке уже скоро пятнадцать лет, а от нее ни слуху, ни духу не было, сгинула видно. И к лучшему это.
Вот почему Оля так не любит всякие истории про нечисть. Хотя кошмар кончился, но забыть такое невозможно.
Я была в шоке. Так вот почему у братьев никогда не было деда и бабушки с маминой стороны и о них ничего никогда не рассказывали. Ничего себе! Честно говоря, мне стало довольно мерзко при мысли, что тетя Оля знала, из чего она ест суп и не обратилась в полицию. Но подумала, а что бы я стала делать, если бы узнала такое про свою маму, смогла ли бы я хладнокровно сдать родную маму в тюрьму. Да, это совсем не простая ситуация. Но все равно мне захотелось поскорее домой. С другой стороны я была благодарна дяде Андрею за то, что он рассказал мне правду. Я только спросила у него:
- А мои братья знают эту историю?
Он отрицательно покачал головой:
- Мне не хватает храбрости им это рассказать, да и нужно ли. Ты пока не говорим это, Полина, прошу тебя.
- А мои родители?
Тут дядя кивнул:
- Да, они обо всем знают.
Я, конечно, обещала дяде не рассказывать это Максу и Ваньке и совершенно потрясенная пошла к себе. Спала я плохо, сны были тяжелые и, проснувшись, я почувствовала себя больной. Кое-как выползла на кухню, налила себе чаю. Тут с улицы вбежал Макс:
- Ээээ, Поля, ты плохо выглядишь. Простыла?
Я пожала плечами:
- Может быть. Голова болит и вообще неважно себя чувствую.
Не могла же я сказать ему правду! А Макс улыбнулся и весело воскликнул:
- Не дрейфь! Сейчас я скажу маме, чтобы она приготовила тебе свой фирменный супчик, от него все простуды как рукой снимает!
Трудный ребёнок
Показать скрытый текст
Я психиатр, работаю в центре адаптации и социализации детей, переживших насилие в семье. Мои случаи - это не просто забитые дети алкашей и наркоманов. Это дети и подростки, так или иначе вовлеченные в насилие, совершаемое их родственниками, в качестве соучастников или безмолвных свидетелей. Вернуть к нормальной жизни ребенка, который несколько лет наблюдал, как его отец насилует и душит молодых девушек, или ребенка, который знает, где во дворе закопан труп его матери, ничуть не легче, чем если бы он сам был жертвой преступления.
Хотите статистику? Пожалуйста: из 100 таких детей примерно 45 совершают тяжкие преступления еще до своего тридцатилетия. И это с учетом проводимого лечения.
Мальчика, о котором я хочу написать, зовут Пашка. Или Генка. Или Женька. Свидетельства о его рождении мы не нашли, записей о нем в ЗАГСе нет. Кто его мать - неизвестно. Известно только, что он действительно является биологическим сыном людоеда Н. Виртоносова. Публикаций в СМИ о его задержании и суде вы не найдете, потому что не было ни задержания, ни суда. Милиционеры, выследившие его «пряничный домик», забили его до смерти и дело разбирали в строго закрытом порядке. Мальчика передали нам.
strashilka.com
Ели они только женщин. Женщина, оказавшаяся в сумерках одна на улице, встречала на своем пути не незнакомого мужчину, от которого следовало бы бежать и кричать, а красивого пятилетнего ребенка, испуганного и заплаканного. Мальчик представлялся Пашкой (или любым другим именем на выбор), жался к женщине и просил отвести его домой. Редкие свидетели видели женщину, шедшую куда-то со светловолосым мальчиком, без конца благодарившим добрую тетю Надю, Свету, Таню (как потом выяснилось, он всегда спрашивал их имена, интуитивно чувствуя, что так еще больше расположит их к себе). Встретившийся им взволнованный отец потерявшегося ребенка также вызывал у женщины только положительные чувства. Вскоре после этой встречи отец с сыном грузили труп в багажник и возвращались домой - готовить еду. Ни один гаишник ни разу не осмотрел автомобиль - ведь в салоне был ребенок, у которого «сильно болели зубы».
Мальчик присутствовал при всем процессе «готовки», при разделке, консервации. И все это время продолжал называть то, что разделывал на куски его отец, тетей Надей, Светой и так далее. Более того - так же он называл замороженные брикеты и банки с консервированным человеческим мясом. Следователь (мужчина) упал в обморок, когда ребенок начал перечислять, указывая на стеклянные банки: «Это тетя Василиса, она хромала, а это тетя Оля, она все время спрашивала, не хочу ли я есть». Возможно этой тетей Олей была пропавшая за семь месяцев до того Оля Бычаренко, старшеклассница.
Когда ребенка определили к нам, ему было примерно 8 лет. Он был худым и мелким для своего возраста. Отзывался сразу на десяток имен, не отдавая предпочтение ни одному из них. Умел читать и писать, не отставал от сверстников по всем школьным предметам - с ним занимался отец. Одно его умение особо бросалась в глаза - он умел расположить к себе людей. Вызывал симпатию, бил на жалость, давал почувствовать твою значимость в его судьбе. Сперва был признан «перспективным».
Уже через десять дней работать с ним отказались все женщины центра, от психологов до санитарок. Женщин он воспринимал исключительно как еду. Осматривал. Прижимался. Нюхал. Ничего конкретного, но во всем поведении проскальзывало такое, что находиться рядом было невозможно. Вскоре он это понял сам, понял, чем это ему грозит и изменил свое поведение. О, не сразу. Постепенно он начал «плакать по ночам», «метаться в кошмарах», звать маму и закатывать истерики. Только знаете что? Его пульс при этом практически не учащался.
Но на пульс обращала внимание только я. Как и на то, что он не ел мяса. Напротив, консилиум врачей счел последнее признаком глубокого подсознательного раскаяния. И бесполезно было говорить, что предложенное ему мясо он обнюхивал и пробовал на вкус, прежде чем с негодованием отвергнуть.
А потом меня начали неявно, но ощутимо отстранять от работы с ним. В его карте появлялись справки других врачей (хотя он был моим «пациентом») - куда более оптимистичные, чем мои. В итоге состоялся скандал с директором центра. Я повел себя неправильно, я решил, что дело лишь во внутренней кадровой политике. Я повелся на подначку директора и отказался от пациента.
Через три месяца приглашенный со стороны психиатр засвидетельствовал, что отклонений в психике нет. Рекомендация психологов центра звучала странно и нелепо: «Вовлечение в физический труд на свежем воздухе, традиционные семейные отношения». А еще через месяц после помещения мальчика в специнтернат, нашлась семья фермеров, пожелавшая его усыновить. Людей этих подыскал по программе усыновления проблемных детей сам мэр нашего города. Павел (так назвали) стал их третьим усыновленным «проблемным» ребенком.
Уже три года я тайком собираю информацию об этой семье. Фермерское хозяйство все время растет. Если три года назад они поставляли мясо только в дома самых богатых жителей города (включая директора нашего центра и мэра), то теперь отправляют мясо и в Москву. В розницу приобрести его нельзя - только эксклюзивные поставки избранным клиентам. Все дети, включая Павла, активно трудятся на ферме. Семья дружная. Я сам неоднократно видел в бинокль, как они жарят шашлыки у себя во дворе. И Павел их ест - видимо, ЭТО мясо его вполне устраивает.
Стоит ли говорить, что из всех коров и свиней в их хозяйстве за эти три года не было забито ни одной?
Записан